Однако японский монарх почти никогда на протяжении последних столетий не был «королем» и тем более самодержцем. Реальная власть в стране с раннего средневековья находилась в руках военных диктаторов, а «сын Неба» был их заложником, жившим в древней столице Киото под строгим надзором.

Если же искать европейские аналогии, то больше всего он, пожалуй, напоминал папу римского, поскольку император в Японии был в первую очередь верховным жрецом национальной религии синто, живым посредником между миром людей и богов и как бы давал религиозную санкцию существовавшим в стране порядкам. Иными словами, он издавна был лишь на положении некоего «резидента Неба» на земле, фигурой сакральной, для которой занятия политической текучкой просто неприличны.

Именно этим, на мой взгляд, объясняется и потрясающая продолжительность непрерывной династии японских императоров, поскольку им вряд ли бы удалось столь успешно удерживать «хризантемовый трон», если бы он сулил реальную власть. В любом случае нынешний статус «символа единства народа» очень близок к традиционному японскому пониманию роли монарха как воплощения «духовного начала», «эталона всего японского», который положено почитать и бережно хранить в закрытом для чужих глаз дворце в центре Токио. А это, естественно, вызывает особый интерес к человеку, волею судьбы оказавшемуся в столь странной роли живой абстракции.